Бумажный век

   Царит на планете бумажный век.

   Жизнь без  бумажки  - мистика.

   Какой, к примеру, ты человек

   Без, скажем, характеристики.

   И без отчета ты не ученый,

   А просто так - огурец моченый.

   Измыслил новую галиматью -

   Пиши доклад, подавай статью.

   А вышепоставленные арапы

   требуют справку, требуют рапорт.

   В общем, нет спокойного места

   без машинописного текста.

   Я жду - не дождусь благодатного дня,

   Когда без бумажного  пропуска

   В инстанции всякой примут меня

   Вот так, нараспашку, попросту.

   Когда собрав со света всего

   Мегатонны макулатуры,

   Отдам их за королеву Марго

   Или части ее фигуры.

Ажажа. В.Г.

Беседа шла у окна с  видом на Мавзолей.

Вот стихотворение  того  времени,  связанное  с Мавзолеем.  Написал бы я так  сегодня? Вряд ли.

   Лежит Ильич в гробу холодном,

   Не греет кондиционер.

   Лежит Ильич в костюме модном,

   А рядом - милиционер.

   Без орденов и без медалей

   Лежит Ильич, устал и прям.

   Его ничем не награждали,

   А дали бы, не взял бы сам.

   Лежит Ильич потехи ради.

   А на трибуне, что над ним

   Стоят приветливые дяди

   По нашим праздникам большим.

   Из них кому-то стало горько,

   Что Ленин был иных скромней,

   И вот исчезла гимнастерка,

   В которой лег он в мавзолей.

   В его ногах алело знамя

   Парижских дымных баррикад.

   И знамя невзначай изъяли,

   Стал кто-то знамени не рад.

   Они стоят над ним, над нами,

   При жизни в бронзу перейдя,

   Способные упрятать знамя

   И перелицевать вождя.

И я решился. Решился, как это  случалось  не раз,  в  борьбе за правду,  которая не имеет права быть  улицей с односторонним движением.

   Перевелись дантесы и мартыновы,

   Способные глядеть в зрачок ствола.

   Сегодня бьют потомки сукин-сыновы

   Из-за угла. Из-за стола.

   Поизмельчал подлец, повылинял,

   Навесил бантиком улыбочку на рот.

   Пойми порой – веревка  кем намылена?

   Кругом – товарищи, кругом – народ.

   Вдаваться в технику опасно для мечтателя.

   Но стоит пожалеть, что нет пока

   Универсального подлоискателя

   И антиподлецина - порошка.

   Мы, как в психической атаке,

   Идем по жизни в полный рост,

   Подставив грудь огню и драке,

   Но обжигая чаще хвост.

   Мы хорохоримся, как прежде,

   Забыв, что нам не двадцать лет.

   Но мы идем. Идем в надежде

   Увидеть свет. Увидеть свет. 

Весть о критической публикации в "Литгазете" по поводу  моих  лекций  о  НЛО  застала меня в больнице:

                                  РЕАКЦИЯ

   Я сбежал из Нагатинской поймы

   В благодатную тишь терапии.

   А вдогон разряжали обоймы,

   А вослед мне метали стихии.

   Ортодоксы классической  школы

   Сотрясали страницы газет...

   А меня волновали уколы

   И студеный больничный клозет.

   Да, конечно,  в "Литературке"

   Дали  очерк.  Большой,  как  Волга.

   Что тут скажешь? Албанцы и турки

   Были, есть и пребудут долго.

   Будут члены и будут корры,

   Твердолобые,  без огня...

   Ну, а  мы?  Мы  почистим  шпоры,

   Реставрируем точку опоры

   И опять взнуздаем коня.

                                   ВИЗИТ

   НЛО появился над городом.

   Описав  элегантный  вираж,

   Он иссине-обугленным вороном

   Опустился за дальний гараж.

   В данной точке вселенского глобуса,

   Так сказать, среди белого дня

   К нам сходила, как будто с автобуса,

   Отдаленная наша родня.

   Словно ожили сказки шумерские

   О спустившихся  с  неба  богах  -

   Не уроды, не карлики мерзкие

   На корявых козлиных ногах.

   Все в порядке: и члены, и органы.

   Пацаны, ну, как есть пацаны.

   В агропром бы таких или в органы -

   Им начальство не знало б цены.

   Николай Егоров, уфолог и поэт.

                                    ***

Как  ребенок  тянется  к  соске,  так  и  взрослый стремится к истине.  Отчего так  дорог Высоцкий? Он дарил нам, страждущим, милостыню.

   Он стоял на Российской паперти

   в свой во весь исполинский рост

   И, как будто гостинцы на скатерти,

   сыпал песни за горстью горсть.

   Пел о том,  что у всех наболело,

   да не каждый может сказать,

   Пел неистово, рьяно, смело

   резал правду-матку в глаза.

   Раздавая себя прохожим,

   зажимая сердце в тиски,

   уменьшался шагреневой кожей

   под размер гробовой доски.

   На Руси,  знать, поэтов тыща.

   Но беда, она тем и лиха,

   Что такого нет голосища.

   И другого такого стиха.

   Он истаял. Но бьет набатом

   зазывающий доброту,

   Проникающий в каждый атом

   крик, сорвавшийся в хрипоту.

Когда я пишу эти строки,  прошло известие о смерти поэта Юрия  Левитанского.  Среди его прекрасных строчек есть и такие:

   Что-то случилось, нас все покидают.

   Старые дружбы, как листья, опали.

   Что-то тарелки давно не летают.

   Снежные люди куда-то пропали.

   А ведь летали над нами, летали,

   А ведь кружили по снегу, кружили.

   Добрые феи над нами витали.

   Добрые ангелы с нами дружили.

   Добрые ангелы, что ж вас не видно?

   Добрые феи, мне вас не хватает!

   Все-таки это ужасно обидно -

   Знать, что ничто над тобой не летает.

   ...Лучик зеленой звезды на рассвете,

   Красной планеты ночное сиянье.

   Как мне без вас одиноко на свете,

   О, недоступные мне марсиане!

   Снежные люди, ну что ж вы, ну где вы,

   О, белоснежные нежные девы!

   Дайте мне руки, раскройте объятья,

   О, мои бедные сестры и братья!

   ...Грустно прощаемся с детскими снами.

   Вымыслы наши прощаются с нами.

   Крыльев не слышно уже за спиною.

   Робот храпит у меня за стеною.

ПИСЬМО САНТЕХНИКА АРК. ГОЛИКОВА КАНДИДАТУ ТЕХНИЧЕСКИХ НАУК В.Г.АЖАЖЕ

   Уважаемый товарищ В.Г.Ажажа,

   я прошу ответить вас  по  сути  -

   можно жить нормально или жить дрожа

   с этою летающей посудой?

   Все-таки вы бывший командир-подводник,

   все-таки  держите кое-что в уме...

   Может быть, они летают к нам за водкой?

   Почему же плохо с водкой на Луне?

   Если есть тарелки, значит есть кастрюли.

   Уважаемый товарищ Владимир Ажажа,

   со мной такое было в минувшем июле,

   что до сих пор вибрирует душа!

   Я живу в Медведково (которое Топтыгино),

   в пятницу, как водится, шел я под хмельком.

   Вдруг во тьме кромешной лампочка вспыхивает

   красно-сине-розовым нездешним огоньком.

   Сразу стало как-то мне холодно-невесело,

   члены онемели, как от паралича,

   тут я наконец-то и докумекался,

   что лампочка не наша - не Ильича.

   Дорогой Георгиевич товарищ Ажажа,

   дальше что - не помню, как память отшибло...

   Очнулся - вижу: рядом лежит хороша

   баба обнаженная не нашего пошиба.

   Я, конечно, в сторону и бубню молитву,

   хоть не верю в Бога, а бубню.

   Думаю - как двинется, я ее поллитрой,

   спрятанной в кармане,- убью!

   Тут она взлетела (или, может, встала)

   золотая, словно солнышко внутри,

   и - чтоб мне ослепнуть!- где у наших пара,

   Ажажа Георгиевич, у нее - три!

   Дальше фотопленка памяти засвечена.

   ...И когда о ЗАГСе я заговорил,

   мне она шепнула: Узнаешь колечко,

   что в начале эры ты мне подарил?

   Я тебя четыре столетия искала.

   Какие неудобные у вас века....

   Где я ни бывала, пока не узнала,

   что переселился ТЫ - в сан-тех-ни-ка!

   Владимир Георгиевич, я еще не двинулся

   и в моем послании -  ни  крохи  лжи.

   Помню птицу Феликса (или, может, Финиста),

   на которой с ней мы улететь должны.

   Я, конечно, чувствую - бабу заносит

   и сказал: "Иди-ка ты, откуда пришла!"

   Но с тех пор - как будто душу отморозил,

   чувствую - пустая у меня душа.

   Вроде бы я знал ее до того, как встретил,

   и колечко вроде бы...  Товарищ Ажажа,

   только вы не думайте, что все дело в третьей,

   она и с двумя была бы хороша.

   Я с тех пор ни грамма, бросил без таблеток.

   Пусть меня высмеивают, но мое - мое.

   Мне бы только встретить в моем Медведкове

   Финиста-тарелку-лампочку ее.

   Ровно в полночь выйду, сосчитаю звезды,

   постою у темного гаража.

   Пусть душа надышится - ЕЮ пахнет воздух.

   Как же дальше жить мне, товарищ Ажажа?!

   Петр Вегин

Я подарил Влаилю Петровичу свой свежий сборник "Кильватерный след", изданный в Ленинграде Военно-морской академией.  Оказалось,  что   он  тоже  работал  на  военных  моряков,  совершенствуя  жизнеобеспечение подводников и водолазов.  Ему понравилась  необычная  форма  стихотворного  посвящения,  написанного  мною  к  юбилею  однокашника  Марка  Акимовича Маркова под названием "Жизнь моряка".

   Комиссия. Приказ. Подгот.

   Санпропускник. Мочалка. Взвод.

   Наряд. Гальюн. Еще наряд.

   Тетради. Швабра. Плацпарад.

   Клеша. Поверка. Аверлей.

   Нева. Васильевский. Музей.

   Долбежка. ПУСы. Артстрельба.

   Винтовка. Левая резьба.

   Компас. Торпеда. Интеграл.

   Поход. Мозоль. Подъем. Аврал.

   Два пива. Девочки. Губа.

   Пилярский. ПУСы. Артстрельба.

   Канлодка. Море. Белый кант.

   Экзамен. Кортик. Лейтенант.

   Кают-компания. Братва.

   Ученье. Шторм. Задача два.

   Ту би о нот ту би – вопрос.

   Жена. Жилье. Ребенок. СКОС.

   Тревога. Мостик. База. Мрак.

   Отличный крейсер. Сам дурак.

   Каплейт. Козловский. Кадры. Штаб.

   Кого туда, кого за штат.

   Главком. Партком. Радикулит.

   Брюшко. Тужурка. Внешний вид.

   Медали. Грудь. Иконостас.

   Каптри. Капдва. Капраз. Запас.

   Гражданка. Минрыбхоз. Бардак.

   Начглавка. Перестройка. Мрак.

   Внучата. Моря вечный зов.

   Квартира. Яхта. Соколов.

   Луч света. Братцы. Юбилей.

   Жизнь продолжается. Налей!

  Игорь Филатов. Гатчина, Ленинградская область.